Merry Christmas to everyone!

Русские художники в Англии

КУСОЧЕК РОССИИ В ПОДАРОК

Есть у меня такая особенность: для того, чтобы почувствовать себя по-настоящему отдохнувшей мне надо уехать из страны хотя бы на неделю. И выбираю место отдыха я из расчета, чтобы поменьше встречать соотечественников. И вот ты наконец на отдыхе, и вдруг за тридевять земель от дома встречаешь кусочек России и радуешься как ребенок. Чему радуешься? Ведь из неё же уехал отдыхать, ан нет — сердце греет. И радуешься землякам, как старым знакомым. И когда с тобой в пабе бармен переходит на русский язык — тебе безумно приятно. И когда слышишь об истории успеха кого-нибудь из «наших» заграницей — прямо-таки гордость охватывает. 

В этот раз мой выбор пал на Туманный Альбион, где всё настолько другое, что отдыхаешь сердцем и душой. Полицейские улыбаются, когда к ним обращаешься, магазины радуют душу шопоголика рождественскими распродажами, довольные толпы туристов перемещаются из одного музея в другой, не забывая делать селфи перед входом в каждый из них. 

Наслаждаясь красотами города, и параллельно покупая всяческие безделушки, медленно, благо погода позволяет, бреду я от Трафальгарской площади к Букемгемскому дворцу и вдруг вижу надпись Mall Galleries. Не была ни разу, даже не пойму по названию, то ли музей, то ли магазин. Захожу. Внутри - красота. Выставка Королевского общества миниатюристов, Royal Society of Miniature Painters, Sculptors and Gravers. Ходишь по выставке — портреты, животные, всё настолько мастерски выполнено, глаз не оторвать. 

В общем гуляю я по выставке, напитываюсь красотой, и вдруг — диво дивное, даже сердце замерло и потом зашлось в быстром ритме восторга: наша русская зимушка-зима, как положено, со снежком (не от него ли я сбегала в европейскую зиму?!), припорошенная Москва, заснеженные монастыри-церквушки, огромный Царь-колокол, вокруг которого детвора в снежки играет.  Колокол огромный, по сравнению с детьми, а так-то это общество миниатюристов, размер колокола не больше сантиметров двадцати, сделан он из фарфора, а по всему периметру Кремль Московский отражается. Все детали прописаны удивительно чётко и в то же время, это не фотография, не дагерротип, это небольшие волшебные картины, в которых чувствуется тонкая душа художника. 

Кстати, о художнике, кто же он? Я уверена на сто процентов, чтобы так нарисовать Россию нужно быть русским! Смотрю каталог, кто автор: Лана Архи (Светлана Архипова). А я что говорила — наш человек, и, дорогие мужчины, не обижайтесь, я не сексистка, но мне вдвойне приятно, что это женщина! Много ли вы на вскидку вспомните имен художников, а сколько среди них женских? То-то же, а ведь таланта женщинам не занимать, но слышим, мы о них значительно реже. Осознав данную несправедливость, я решила это исправить. 

Вечером зашла на сайт Ланы www.lanaarkhi.com, а там опять красота: ежики, собачки, зайцы, лисы, и другое зверьё, строят мордочки с фарфоровых тарелок и смотрят умиленными глазками с кружек.   Есть фарфоровые фигурки, даже целый городок с жителями, статуэтки, посуда. Расписано все по-разному, что-то в сине-белых тонах (чем-то напоминает Гжель или Делфт), есть и разноцветная роспись. Я прочитала, что называется это надглазурная и подглазурная роспись по фарфору,  что обозначает не знаю, но выглядит очень здорово. А есть ещё картины, масляные и  акварели, тоже удивительные, и что радует, что можно всё купить, и что радует ещё больше, что за вполне разумные деньги. 

Я связалась с художницей по имейл, Лана оказалась, что называется «наш человек», с большой русской душой, все рассказала и объяснила. Я заказала пару вещичек, заодно узнала, что можно сделать, например, кружку на заказ с портретом любимца, теперь я знаю, что подарить некоторым моим знакомым на день рождения. Наверно, у каждого есть такие знакомые, что кажется, что у них всё есть и подарить им что-то, чтобы это доставило им удовольствие, весьма сложно. 

В общем, мне захотелось поделиться с другими этой историей, честно приятно, когда  у соотечественников получается достичь успеха заграницей, особенно, когда это не олигархи, которые приехали с миллионами, которым не так трудно это сделать. И приятно поддержать их успех и бизнес, особенно, когда заказывая что-то или покупая, понимаешь, что не просто поддерживаешь земляка, а получаешь классную качественную вещь на долгую память. Кстати, которая со временем может стать только дороже, так что это не просто подарки, а почти инвестиции. Ладно, в инвестициях я не разбираюсь, а подарки точно замечательные.

С наступающим Рождеством и Новым годом всех!

Зоя Матисова, Москва

Hand painted plates by Lana Arkhi

One more dog portrait on a plate is ready. Onglaze painting. Custom order. The Akita is a large breed of dog originating from the mountainous northern regions of Japan. The film #Hachi (#Hachiko) with #RichardGere is based on the true story of a faithful #Akita.

I am visiting the most beautiful city in the world MOSCOW. This is my collection of porcelain in Moscow - the result of 25 year work.

A mix of underglaze cobalt and colourful painting.

Почему я люблю ежиков или Ежики тоже люди.

Меня часто спрашивают почему в моих работах так много ежиков. Я недавно писала об этом в моем англоязычном блоге и решила поделиться с вами своей историей.

Моя любовь к ежикам началась 21 год назад. Это было тяжелое время для России, период перестройки. Я в то время работала в мастерской по производству Гжели. Магазины были пустые. У меня были неплохие доходы, но купить на них было нечего. Я помню, как я выходила на площадь перед Домом Художника с бракованным фарфором, который раскупался за считанные минуты. Но история не об этом.

Моя подруга отдала мне с барского плеча свою шубу. Шуба, мягко говоря, выглядела забавно. Мех мы называли лис-пис (смесь лисы с песцом) но он больше был похож на колючки ежа, чем на мех. Однажды один из моих друзей увидев меня в этой шубе сказал "ты похожа на ежика, носик кнопочкой и глазки-бусинки". С этого все и началось.

Жизнь в России стала налаживаться, открылись границы и я поехала в свое первое путешествие по Европе. Оттуда и началась моя первая коллекция ежиков. Из Праги я привезла двух обнимающихся ежей, а из Вены ежика на качелях. Позже из всех своих поездок я стала привозить ежиков и даже из Гонконга (никогда не думала, что в Гонконге ежи тоже популярны) Моя коллекция ежиков росла очень быстро и в один прекрасный момент я поняла, что необходимо остановиться иначе мой дом превратится в берлогу безумного коллекционера ежей. И я решила изменить подход к коллекционированию.

Часть ежиков я раздала друзьям (самых любимых конечно оставила) а свою любовь к ежиному семейству я решила перенести на фарфор. Так появился мой первый фарфоровый ежик с подглазурной росписью. Три года назад я стала выпускать посуду с ежами, которые стали пользоваться большим спросом. Фарфоровые чашки, блюдца, чайные и кофейные сервизы, тарелки - все с ежами.

Я не гонюсь за количеством, я вырисовываю каждую иголочку, каждую ресничку с любовью и получаю от этого огромное удовольствие. Оказывается любителей ежиков очень много во всем мире. На связь со мной вышли общества охраны ежей из Англии, Америки, Новой Зеландии, Нидерландов, Германии. Оказывается нас, сумасшедших любителей ежей очень много. Но как их не любить? Посмотрите на них! Они ведь такие милашки :)

художник

Лана Архи

PS Ежик в тумане, конечно же, мой самый любимый мультфильм и еще я очень люблю работы фотографа Елены Ереминой с ежиками.

How to paint wild life animals. Oil on canvas.

The result of 168 hrs work. Custom order, oil on canvas 2016. The task was to combine 15 animals together. Each animal symbolize a person. In real life they are friends that s why I decided to paint them tied with the string. At the same time each of them is individual and has its own world (frame) It was a challenge to put such different animals together but I think some elements of interaction between them and humour helped achieve the effect of interrelation.

Hedgehogs are people too.

My love to hedgehogs started 21 years ago. It was a hard time for Russia, Perestroika (the major reformation of Russia since the revolution). Shops were empty. We had money but couldn't buy anything. My friend gave me her old furcoat which looked very funny. We called the fur "lis-pis" (what meant mix of fox and arctic fox) Either the coat was old or fur wasn't real, the coat looked like a hedgehog. Once one of my friends saw me in that coat and said "you are like a hedgehog".

Later on life in Russia got better. The boarders were open and I went to on a trip to Europe. There my collection of hedgehogs started. I bought 2 toy hedgehogs in Prague and 1 in Vienna. After that I started bringing hedgehogs from all my trips, even from Hong Kong (Never knew that hedgehogs are popular in HK too). My collection was growing very quickly and at some point I realised that I had to stop, otherwise my house would turn into a house of insane hedgehog lover.

And I decided to change my way of collecting hedgehogs. I started painting them on porcelain cups, plates, bowls. My hedgehogs became very popular. It appeared to be that there are a lot of hedgehog lovers around the world. Now I have customeers from the UK, Russia, the USA, France, New Zealand, the Neatherlands, Germany. There are a lot of us, people who love hedgehogs. Look at them! They are so cute, aren't they!

HEDGEHOGS

Вдохновляющая сказка про призвание.

Художником он стал просто потому, что после школы надо было куда-то поступать. Он знал, что работа должна приносить удовольствие, а ему нравилось рисовать. Так и был сделан выбор — он поступил в художественное училище.

К этому времени он уже знал, что изображение предметов называется натюрморт, природы — пейзаж, людей — портрет, и еще много чего знал из области выбранной профессии. Теперь ему предстояло узнать еще больше.

«Для того, чтобы импровизировать, сначала надо научиться играть по нотам, — объявил на вводной лекции импозантный преподаватель, известный художник. — Так что приготовьтесь, будем начинать с азов».

Он начал учиться «играть по нотам». Куб, шар, ваза... Свет, тень, полутень... Постановка руки, перспектива, композиция... Он узнал очень много нового: как натянуть холст и самому сварить грунт, как искусственно состарить полотно и как добиваться тончайших цветовых переходов. Преподаватели его хвалили, а однажды он даже услышал от своего наставника: «Ты художник от бога!»

«А разве другие — не от бога?» — подумал он, хотя, чего скрывать, было приятно.

Но вот веселые студенческие годы остались позади, и теперь у него в кармане был диплом о художественном образовании, он много знал и еще больше умел, он набрался знаний и опыта, и пора было начинать отдавать. Но... Что-то у него пошло не так.

Нет, не то чтобы ему не творилось. И не то чтобы профессия разонравилась. Возможно, он просто повзрослел и увидел то, чего раньше не замечал. А открылось ему вот что: кругом кипела жизнь, в которой искусство давно стало товаром, и преуспевал вовсе необязательно тот, кому было что сказать миру, а скорее тот, кто умел грамотно подавать и продавать свое творчество, оказаться в нужное время в нужном месте с нужными людьми.

Он, к сожалению, этому так и не научился. Он видел, как его товарищи мечутся, ищут себя и свое место под солнцем, а некоторые в этих метаниях «ломаются», топят невостребованность и неудовлетворенность в алкоголе, теряют ориентиры, деградируют. Он знал: часто творцы опережали свою эпоху, и их картины получали признание и хорошую цену только после смерти, но это знание мало утешало.

Он устроился на работу, где хорошо платили, целыми днями разрабатывал дизайн всевозможных буклетов, визиток, проспектов и даже получал от этого определенное удовлетворение, а вот рисовал все меньше и неохотнее. Вдохновение приходило все реже и реже. Работа, дом, телевизор, рутина...

Его все чаще посещала мысль: «Разве в этом мое призвание? Мечтал ли я о том, чтобы прожить свою жизнь вот так, „пунктиром“, словно это карандашный набросок? Когда же я начну писать свою собственную картину жизни? А если даже и начну — смогу ли? А как же „художник от бога“?» Он понимал, что теряет квалификацию, что превращается в зомби, который изо дня в день выполняет набор определенных действий, и это его напрягало.

Чтобы не сойти с ума от этих мыслей, он стал по выходным отправляться с мольбертом в переулок Мастеров, где располагались ряды всяких творцов-умельцев. Вязаные шали и поделки из бересты, украшения из бисера и лоскутные покрывала, глиняные игрушки и плетеные корзинки — чего тут только не было! И собратья-художники тоже стояли со своими нетленными полотнами в больших количествах. И тут была конкуренция.

Но он плевал на конкуренцию, ему хотелось просто творить. Он рисовал портреты на заказ. Бумага, карандаш, десять минут — и портрет готов. Ничего сложного для профессионала — тут всего и требуется уметь подмечать детали, соблюдать пропорции да слегка польстить заказчику, так, самую малость приукрасить натуру. Он это делал умело, его портреты людям нравились. И похоже, и красиво — лучше, чем в жизни. Благодарили его часто и от души.

Теперь жить стало как-то веселее, но он отчетливо понимал, что это «живописание» призванием окрестить было бы как-то... чересчур сильно. Впрочем, все-таки лучше, чем ничего.

Однажды он сделал очередной портрет, позировала ему немолодая длинноносая тетка, и пришлось сильно постараться, чтобы «сделать красиво». Нос, конечно, никуда не денешь, но было в ее лице что-то располагающее (чистота, что ли?), вот на это он и сделал акцент. Получилось неплохо.

— Готово, — сказал он, протягивая портрет тетке. Та долго его изучала, а потом подняла на него глаза, и он даже заморгал: до того пристально она на него смотрела.— Что-то не так? — даже переспросил он, теряясь от ее взгляда.

— У вас призвание, — сказала женщина. — Вы умеете видеть вглубь.

— Ага, глаз-рентген, — пошутил он.

— Не то, — мотнула головой она. — Вы рисуете как будто душу. Вот я смотрю и понимаю: на самом деле я такая, как вы нарисовали. А все, что снаружи — это наносное. Вы словно верхний слой краски сняли, а под ним — шедевр. И этот шедевр — я. Теперь я точно знаю! Спасибо.

— Да пожалуйста, — смущенно пробормотал он, принимая купюру — свою привычную таксу за блиц-портрет.

Тетка была, что и говорить, странная. Надо же, «душу рисуете»! Хотя кто его знает, что он там рисовал? Может, и душу. Ведь у каждого есть какой-то внешний слой, та незримая шелуха, которая налипает в процессе жизни. А природой-то каждый был задуман как шедевр, уж в этом он как художник был просто уверен!

Теперь его рисование наполнилось каким-то новым смыслом. Нет, ничего нового в технологию он не привнес — те же бумага и карандаш, те же десять минут, просто мысли его все время возвращались к тому, что надо примериться и «снять верхний слой краски», чтобы из-под него освободился неведомый «шедевр». Кажется, получалось. Ему очень нравилось наблюдать за первой реакцией «натуры» — очень интересные были лица у людей.

Иногда ему попадались такие «модели», у которых душа была значительно страшнее, чем «внешний слой», тогда он выискивал в ней какие-то светлые пятна и усиливал их. Всегда можно найти светлые пятна, если настроить на это зрение. По крайней мере, ему еще ни разу не встретился человек, в котором не было бы совсем ничего хорошего.

— Слышь, братан! — однажды обратился к нему крепыш в черной куртке. — Ты это... помнишь, нет ли... тещу мою рисовал на прошлых выходных.

Тещу он помнил, на старую жабу похожа, ее дочку — постареет, крысой будет. И крепыш с ними был, точно. Ему тогда пришлось напрячь все свое воображение, чтобы превратить жабу в нечто приемлемое, увидеть в ней хоть что-то хорошее.

— Ну? — осторожно спросил он, не понимая, куда клонит крепыш.

— Так это... Изменилась она. В лучшую сторону. Как на портрет посмотрит, человеком становится. А так, между нами, сколько ее знаю, жаба жабой.

Художник невольно фыркнул: не ошибся, значит, точно увидел...

— Ну дык я тебя спросить хотел: можешь ее в масле нарисовать? Чтобы уже наверняка! Закрепить эффект, стало быть. За ценой не постою, не сомневайся!

— А чего ж не закрепить? Можно и в масле, и в маринаде, и в соусе «майонез». Только маслом не рисуют, а пишут.

— Во-во! Распиши ее в лучшем виде, все оплачу по высшему разряду!

Художнику стало весело. Прямо «портрет Дориана Грея», только со знаком плюс! И раз уж предлагают — отчего не попробовать?

Попробовал, написал. Теща осталась довольна, крепыш тоже, а жена его, жабина дочка, потребовала, чтобы ее тоже запечатлели в веках. От зависти, наверное. Художник и тут расстарался, вдохновение на него нашло: усилил сексуальную составляющую, мягкости добавил, доброту душевную высветил. Не женщина получилась — царица!

Видать, крепыш был человеком широкой души и впечатлениями в своем кругу поделился. Заказы посыпались один за другим. Молва пошла о художнике, что его портреты благотворно влияют на жизнь: в семьях мир воцаряется, дурнушки хорошеют, матери-одиночки вмиг замуж выходят, у мужиков потенция увеличивается.

Теперь не было времени рисовать по выходным в переулке Мастеров, да и контору свою оставил без всякого сожаления. Работал на дому у заказчиков, люди все были богатые, платили щедро, передавали из рук в руки. Хватало и на краски, и на холсты, и на черную икру — даже по будням. Квартиру продал, купил побольше, да с комнатой под мастерскую, ремонт хороший сделал. Казалось бы, чего еще желать?

А его снова стали посещать мысли: неужели в этом его призвание — малевать всяких «жаб» и «крыс», изо всех сил пытаясь найти в них хоть что-то светлое? Нет, дело, конечно, хорошее, и для мира полезное, но все-таки, все-таки... Не было у него на душе покоя, вроде звала она его куда-то, просила о чем-то, но вот о чем? Не мог расслышать.

Однажды его неудержимо потянуло напиться. Вот так вот взять — и вдребадан, чтобы отрубиться и ничего потом не помнить. Мысль его напугала: он хорошо знал, как быстро люди творческие добираются по этому лихому маршруту до самого дна, и вовсе не хотел повторить их путь. Надо было что-то делать, и он сделал первое, что пришло в голову: отменил все свои сеансы, схватил мольберт и складной стул и отправился туда, в переулок Мастеров. Сразу стал лихорадочно работать: делать наброски улочки, людей, парка, что через дорогу. Вроде полегчало, отпустило.

— Простите, вы портреты рисуете? Так, чтобы сразу, тут же получить, — спросили его. Он поднял глаза — рядом женщина, молодая, а глаза вымученные, словно выплаканные. Наверное, умер у нее кто-то или еще какое горе.

— Рисую. Десять минут и готово. Вы свой портрет хотите заказать?

— Нет. Дочкин.

Тут он увидел дочку — поперхнулся, закашлялся. Ребенок лет шести от роду был похож на инопланетянчика: несмотря на погожий, теплый денек, упакован в серый комбинезон, и не поймешь даже, мальчик или девочка, на голове — плотная шапочка-колпачок, на лице — прозрачная маска и глаза... Глаза старичка, который испытал много-много боли и готовится умереть. Смерть в них была, в этих глазах, вот что он там явственно узрел.

Он не стал ничего больше спрашивать. Таких детей он видел по телевизору и знал, что у ребенка, скорее всего, рак, радиология, иммунитет на нуле — затем и маска, и что шансов на выживание минимум. Неизвестно, почему и откуда он это знал, но вот как-то был уверен. Наметанный глаз художника, подмечающий все детали. Он бросил взгляд на мать — да, так и есть, она знала. Внутренне уже готовилась. Наверное, и портрет захотела, потому что последний. Чтоб хоть память была...

— Садись, принцесса, сейчас я тебя буду рисовать, — сказал он девочке-инопланетянке. — Только смотри, не вертись и не соскакивай, а то не получится.

Девочка вряд ли была способна вертеться или вскакивать, она и двигалась-то осторожно, словно боялась, что ее тельце рассыпется от неосторожного движения, разлетится на мелкие осколки. Села, сложила руки на коленях, уставилась на него своими глазами мудрой черепахи Тортиллы и терпеливо замерла. Наверное, все детство по больницам, а там терпение вырабатывается быстро, без него не выживешь.

Он напрягся, пытаясь разглядеть ее душу, но что-то мешало — не то бесформенный комбинезон, не то слезы на глазах, не то знание, что старые методы тут не подойдут, нужно какое-то принципиально новое, нетривиальное решение.

И оно нашлось! Вдруг подумалось: «А какой она могла бы быть, если бы не болезнь? Не комбинезон дурацкий, а платьице, не колпак на лысой головенке, а бантики?» Воображение заработало, рука сама по себе стала что-то набрасывать на листе бумаги, процесс пошел.

На этот раз он трудился не так, как обычно. Мозги в процессе точно не участвовали, они отключились, а включилось что-то другое. Наверное, душа. Он рисовал душой, так, как будто этот портрет мог стать последним не для девочки, а для него лично. Как будто это он должен был умереть от неизлечимой болезни, и времени оставалось совсем чуть-чуть, может быть, все те же десять минут.

— Готово, — сорвал он лист бумаги с мольберта. — Смотри, какая ты красивая!

Дочка и мама смотрели на портрет. Но это был не совсем портрет и не совсем «с натуры». На нем кудрявая белокурая девчонка в летнем сарафанчике бежала с мячом по летнему лугу. Под ногами трава и цветы, над головой солнце и бабочки, улыбка от уха до уха и энергии через край. И хотя портрет был нарисован простым карандашом, почему-то казалось, что он выполнен в цвете, что трава — зеленая, небо — голубое, мяч — оранжевый, а сарафанчик — красный в белый горох.

— Я разве такая? — глухо донеслось из-под маски.

— Такая-такая, — уверил ее художник. — То есть сейчас, может, и не такая, но скоро будешь. Это портрет из следующего лета. Один в один, точнее фотографии.

Мама ее закусила губу, смотрела куда-то мимо портрета. Видать, держалась из последних сил.

— Спасибо. Спасибо вам, — сказала она, и голос ее звучал так же глухо, как будто на ней тоже была невидимая маска. — Сколько я вам должна?

— Подарок, — отмахнулся художник. — Как тебя зовут, принцесса?

— Аня...

Он поставил на портрете свою подпись и название «Аня». И еще дату: число сегодняшнее, а год следующий.

— Держите! Следующим летом я вас жду. Приходите обязательно!

Мама убрала портрет в сумочку, поспешно схватила ребенка и пошла прочь. Ее можно было понять — наверное, ей было больно, ведь она знала, что следующего лета не будет. Зато он ничего такого не знал, не хотел знать! И он тут же стал набрасывать картинку — лето, переулок Мастеров, вот сидит он сам, а вот по аллее подходят двое: счастливая смеющаяся женщина и кудрявая девочка с мячиком в руках. Он вдохновенно творил новую реальность, ему нравилось то, что получается. Очень реалистично выходило! И год, год написать — следующий! Чтобы чудо знало, когда ему исполниться!

— Творите будущее? — с интересом спросил кто-то, незаметно подошедший из-за спины.

Он обернулся. Там стояла ослепительная красавица, вся такая, что и не знаешь, как ее назвать. Ангел, может быть? Только вот нос, пожалуй, длинноват.

— Узнали? — улыбнулась женщина-ангел. — Когда-то вы сотворили мое будущее. Теперь — будущее вот этой девочки. Вы настоящий Творец! Спасибо.

— Да какой я творец? — вырвалось у него. — Так, художник-любитель, несостоявшийся гений. Говорили, что у меня талант от бога, а я... Малюю потихоньку, по мелочам, все пытаюсь понять, в чем мое призвание.

— А вы еще не поняли? — вздернула брови женщина-ангел. — Вы можете менять реальность. Или для вас это не призвание?

— Я? Менять реальность? Да разве это возможно?

— Отчего же нет? Для этого нужно не так уж много! Любовь к людям. Талант. Сила веры. Собственно, все. И это у вас есть. Посмотрите на меня — ведь с вас все началось! Кто я была? И кто я теперь?

Она ободряюще положила ему руку на плечо — словно крылом обмахнула, улыбнулась и пошла.

— А кто вы теперь? — запоздало крикнул он ей вслед.

— Ангел! — обернулась на ходу она. — Благодарю тебя, Творец!

...Его и сейчас можно увидеть в переулке Мастеров. Старенький мольберт, складной стульчик, чемоданчик с художественными принадлежностями, большой зонт... К нему всегда очередь, легенды о нем передаются из уст в уста. Говорят, что он видит в человеке то, что спрятано глубоко внутри, и может нарисовать будущее. И не просто нарисовать — изменить его в лучшую сторону.

Рассказывают также, что он спас немало больных детей, переместив их на рисунках в другую реальность. У него есть ученики, и некоторые переняли его волшебный дар и тоже могут менять мир. Особенно выделяется среди них белокурая кудрявая девочка лет четырнадцати, она умеет через картины снимать самую сильную боль, потому что чувствует чужую боль как свою.

А он учит и рисует, рисует... Никто не знает его имени, все зовут его просто — Творец. Что ж, такое вот у человека призвание.

Автор Эльфика Ирина Семина

Еще одна история

That s how I paint blue and white porcelain

The picture below is the pitcher I was painting in the video

Dessert plate 19 cm. Hand painted and fired in the kiln 830C

Tea set. Custom order. Teapot, cups and saucers, creamer, sugar bowl.

My favourite model Snail :)

Inspired by Alice through the looking glass

Hand painted tiles in Gzhel style. 15 x 15 cm each

Hand painted blue and white tiles with 2 birds for the kitchen or bathroom

Blue and white porcelain VASE.

My page on Facebook is getting very popular! 616 followers!
https://www.facebook.com/artistLanaArkhi

Started painting a black horse plate. I like the process but quite difficult to paint shades. I have one small plate with a horse which I painted using overglaze colours. The problem was with the white colour which gave some strange spots after firing.

Here you are. Just from the kiln. It was a custom order from a lovely lady Gala from Moscow. It will be a gift for her boyfriend. Lucky he! Very cute raccons. I really like them.
I used a new parametric cone for this firing and I am happy with the result.

I fired yesterday some porcelain items in my new kiln. Opening the kiln today. It s been cooling for 12 hours. SO excited!!! Going to publish pictures today.

Welcome to my new blog about hand painted porcelain!

Here I will tell about my new projects, technology of underglaze and overglaze painting and exhibitions.